Глава 19

Рут Фландерс

Социальные сети.

Толпа, которой нет

Глава девятнадцатая

Гипертекстуальность и секрет короткого текста

В толпе мы склонны говорить много. Это вдохновляет, увлекает и даёт нам ощущение значимости хотя бы на короткое время. Люди, пользующиеся социальными сетями как дневниками, врут сами себе.

Почему бы не вести дневник в тетради? При том, что ваши события все равно коллекционируются как данные и могут быть рассмотрены кем угодно, в любой момент, с вашего или без вашего согласия, и второе происходит в подавляющем большинстве случаев?

Вы хотите говорить в надежде, что хоть кто-то прочитает. И это нормально - важно, что.

Честно сказать, в этом отношении я за Ютуб. Там мало текста, много видео, и никто не косится на юзера с пустым акком. 

Длинные посты в социальных сетях тем хороши, что не уводят человека в другое место и побуждают дочитать до конца, если трей вызывает интерес. С другой стороны, обилие текста в каждом из читаемых постов утомляет. 

Очень тяжело читать посты, в которых мысль постоянно разъезжается или "орет" на каждом шагу, - а бывает и то, и другое. Предмета, сути не слышно, лишь одни эмоции. Впрочем, их тоже нужно уметь заключать в слова. От этого их вкус только улучшается.

Очень трудно читать посты, в которых автор готов бесконечно резонерствовать. "Веревка - вервие простое", но отчего так тяжела? Вместо "скрутить и тащить" или "взять и тащить" горе-формулировщик начинает её сучить, расплетать - зачем же? 

А вы спросите, зачем умные люди ведут себя, как дураки.

Глупость хороша тем, что всегда заметна, и ум плох тем же. Существуют некие общественные договорённости на дурацкое поведение, я уверена. И вмешиваться в них опасно, можно только врубиться. От дураков, рано или поздно, дистанцируются, только и всего.

Если бы каждый из нас обладал умением сразу же дистанцироваться от дураков, они бы не успели много. Мы бы не глупели, не зависали, не подвергали бы сомнению истины, которые не требуют доказательств. Иначе говоря, мы бы не пытались войти с дураками в социальное взаимодействие, кроме как жалея.

Однако, и здесь ведь есть предел - иначе жалость превращается в место, где не ждали.

Дурак хорош тем, что глуп даже в коротком тексте. Он оставляет меньше времени понять это.

Сейчас всё чаще говорят об эмоциональном обслуживании как о форме эксплуатации. До эпохи социальных сетей этот феномен не был настолько проявлен. Были люди, готовые стать донорами для эмо-вампиров, но последних насчитывалось относительно немного. Вовлечённость в трёхмерную деятельность, так или иначе, вынуждала человека становиться обьёмным и наполненным.

У каждого из нас есть друзья, вполне обычные люди, которым плевать на виртуальную социальность. У них всё есть в реальной жизни, а их аккаунты - просто место, куда можно написать, если не дозвонишься.

Эскапирование в социальную сеть увеличивает потребность в недополученных эмоциях многократно. Одни готовы их постоянно транслировать, а другие - потреблять, не отвечая ничем или реагируя неадекватно, в подсознательном стремлении вызвать ещё больше эмоций, которые кажутся пресными. 

Многие будто бы адекватные в оффлайне люди выходят в соцсеть, чтобы проораться, и делают это регулярно, уверенные, что последствий не будет. Человека невидного, человека плоского можно проехать, проигнорировать или забанить, чтоб неповадно было тут набирать объёмы. Короткого текста для таких почему-то не хватает.

Вы замечали, как некоторые люди, при попытке сформулировать мысль относительно их, вызывают чувство странной пустоты, ступора без мысли, какого-то идиотского смущения, в котором "надо" перекрывает чувство отсутствия всякой необходимости? Меня такая ситуация настораживает всегда, будто маркер чего-то неправильного, нехорошего.

Путь, которым не стоит идти, всегда виден, но не нами.

Длинный текст, написанный мастерски, вызывает ощущение присутствия. Мы больше не хотим читать просто текст, мы стали эмоционально жадны настолько, что нам подавай автора. Мы готовы сами себе придумать его, от первой буквы до последней, и перестать слышать себя.

Путь, которым не стоит идти, всегда кажется нашим.